ОНИ СПАСЛИ МИР ОТ ЧУМЫ
Слово «чума» сегодня мало у кого вызывает страх. Людям нашего поколения эта хворь незнакома. Но, к сожалению, так было не всегда. Чума - одно из самых жутких инфекционных заболеваний. Только в XIV в. эпидемия чумы унесла 40 миллионов жизней или почти четверть населения Земли. Смертность составляла практически 100 процентов. Эпидемии эпизодически повторялись, каждый раз отправляя на тот свет тысячи людей.
Победить «черную смерть» удалось только благодаря героическому и самоотверженному труду медиков, подвергавшихся ежедневно смертельной опасности.
Среди этих, без преувеличения, Героев была и уроженка Лебедяни, выдающийся эпидемиолог с мировым именем Анна Андреевна Чурилина.
УЧЕНИЦА ПРОФЕССОРА ЗАБОЛОТНОГО.
 27 октября 1882 года в провинциальной и патриархальной Лебедяни, в семье купца Андрея Васильевича Чурилина и его жены Екатерины Павловны, родилась дочь - Анна. Со временем она с отличием закончила местное женское приходское училище, а потом Елецкую женскую гимназию ( и тоже с отличием). Затем успешно прошла испытание по латинскому языку в Московской шестой гимназии, а в 1902 году поступила в Петербургский женский медицинский институт. Со второго курса увлеклась исследовательской работой в лаборатории бактериологии под руководством профессора Даниила Кирилловича Заболотного. Уже в студенческие годы, особенно к концу институтского курса, на кафедре Заболотного она, выполнив первые научные труды по микробиологии и иммунологии, стала опытным, квалифицированным специалистом.
В 1909 году Анна Андреевна получила диплом лекаря с отличием и была оставлена для научного усовершенствования при кафедрах бактериологии и гигиены. Выводы научных работ Чурилиной и ее коллег по диагностике холеры, датированные 1908-1909годами актуальны и в нынешнее время.
НАВСТРЕЧУ СМЕРТИ.
В 1910 вспыхнула эпидемия чумы в Маньчжурии. Эта моровая язва, по разным подсчетам, унесла от 60 до 100 тысяч жизней. Каждый день умирало до 200 человек. Россия, реагируя на происходящую беду, направила в дальние края медицинскую экспедицию. Возглавил ее Д. К. Заболотный. В состав отряда вошли в основном ДОБРОВОЛЬЦЫ, и в их числе А. А. Чурилина. Впрочем, фраза «вошла в состав экспедиции» почти ничего не значит, если не пояснить условия, в которых предстояло работать. О них красноречивее всего рассказывают дневники и письма непосредственных участников экспедиции.
«ЖИЗНЬ-ЭТО БОРЬБА ЗА БУДУЩЕЕ…»
 Участница экспедиции А. С. Яльцева-Попова рассказывала: «Экспедиция выехала из Петербурга в начале февраля 1911 года поездом - экспрессом в Харбин. Ехали 9 дней. Для экспедиции был выделен специальный вагон. Во время дороги обсуждались вопросы будущей работы и заканчивались начатые в Петербурге прививки против чумы. В Харбине гостиница, в которой мы жили, была расположена в китайской части города. Ежедневно прозектор Г. С. Кулеша с двумя ассистентами - врачом и медичкой - выезжали на вскрытие чумных трупов. Перед вскрытием мы одевались в особые костюмы из прорезиненной материи. На нос и рот еще до шлема надевался респиратор, состоящий из марли с прослойкой ваты... В таком одеянии мы работали на вскрытии. После вскрытия нас в этих костюмах обливали с головы до ног из гидропульта дезинфицирующей жидкостью и только после дезинфекции мы снимали все это одеяние... еще раз тщательно мыли и дезинфицировали руки, снимали халаты и возвращались в лабораторию».
Наиболее трудной и опасной была работа в летучем санитарном отряде и «чумной» больнице. В каких условиях работал медицинский персонал летучих отрядов и каким опасностям он подвергался, описал студент И. В. Суворов. «11 января, - рассказывает он, - я встретил у одной из фанз на Базарной улице Марию Александровну (врач М. А. Лебедева умерла от чумы 14 января 1911 г.). Я подошел и от нее узнал, что в этой фанзе она уже обследовала 11 тяжелобольных и уже нашла четыре трупа. Я хотел зайти туда же, так как такого скопления больных в одной небольшой фанзе я не видал еще, но она прямо закрыла мне дорогу, „я там была", — был ее категорический ответ. — Никакие доводы не действовали... Левый рукав ее халата до самого плеча и ниже локтя имел пятна желтого цвета, полы в нескольких местах были запятнаны кровью: это, по ее словам, она запачкалась, влезая на чердак... Довольно скоро была взломана крыша, но когда мы туда поднялись по подставленной лестнице, то увидели, что отверстие было мало... Мне с санитаром летучего отряда (ныне тоже покойным, заболевшим через 4 дня) пришлось руками отламывать доски... Потом стали спускать труп: я с санитаром держал веревку, а Мария Александровна багром сталкивала его с покатой крыши. Затем я с санитаром залез внутрь чердака... Картина представлялась ужасная: прямо против отверстия лежал еще труп, влево в углу - другой. Один больной, лежавший посреди чердака, был уже в предсмертных судорогах, другой, в самом углу направо, сидел и обвертывал для чего-то свою ногу одеялом, потом снова развертывал, очевидно, в бреду. Следующие трупы вытаскивали отсюда я с санитаром вдвоем, что заняло, вероятно, минут 20. За это время первый больной уже умер, а второй спустился по лестнице внутрь фанзы».
За время эпидемии личный состав летучего отряда пришлось дважды обновлять, так как после заболевания кого-нибудь из его персонала остальные подвергались обсервации.
Студент-медик Илья Мамонтов в письме к матери, всего ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ДО СВОЕЙ СМЕРТИ писал: «Мне жалко, может быть, что я так мало поработал, но я надеюсь и уверен, что теперь будет много работников, которые отдадут все, что имеют, для общего счастья и, если потребуется, не пожалеют личной жизни. Жалко только, если погибнут даром, без дела. Я надеюсь, что сестры будут такими работниками. Я представляю счастье, каким было для меня работа с ними, но раз не выходит, что поделаешь... Жизнь теперь - это борьба за будущее... Надо верить, что все это не даром, и люди добьются, хотя и путем многих страданий, настоящего человеческого существования на земле, такого прекрасного, что за одно представление о нем можно отдать все, что есть лучшего и саму жизнь...».
ЧУЖИХ ДЕТЕЙ НЕ БЫВАЕТ.
В феврале летучий отряд обнаружил вокруг Харбина множество незахороненных трупов людей, погибших от чумы. Когда стали обследовать окрестные деревни, то сразу выявили там очаги чумы. В одной из фанз в деревне Модягоу доктор Беатриса Михайловна Паллон (Бутовская) нашла трех больных и восьмерых умерших от чумы. Среди них она увидела шестилетнего мальчика. Он сидел возле больного отца и трупа матери. Ребенок оказался здоровым, хотя все время находился в самом близком общении с больными чумой. Мальчика звали Ян Гуй. Он быстро стал любимцем всей русской экспедиции, чувствовал, что ему рады, и отвечал взаимностью. К концу недели он уже знал несколько слов по-русски и особенно подружился он с Б. М. Паллон. Даниил Кириллович часто заходил посмотреть на Яна и, наконец, попросил Беатрису Михайловну отдать ему ребенка на воспитание. После некоторых колебаний та согласилась. М. К. Бутовский рассказывал, что Даниил Кириллович был необычайно счастлив и с нарочным отправил мальчика в Петербург, сопроводив письмом к жене. Трогательно было прощание Яна с Б. М. Паллон. Гладя ей руку, он говорил: «Пасибо... мама... люблю!» Вернувшись из экспедиции Д. К. Заболотный усыновил мальчика, который после этого стал именоваться Ян Гуй Заболотный.
В 1924-27 годах Ян часто бывал у А. А. Чурилиной, привык к ней и называл ее мамой. Сын Анны Андреевны, Николай Вениаминович Никольский, вспоминал: «Мы были еще маленькими ребятишками и очень удивлялись, когда к нам домой приходил взрослый дядя и называл НАШУ маму СВОЕЙ мамой.
РУССКИЕ КАМИКАДЗЕ.
 За время эпидемии погибло 942 медицинских работника, из них - 8 врачей, 4 студента-медика, 6 фельдшеров и 924 санитара. Среди врачей и студентов, непосредственно помогавших в работе экспедиции Заболотного, поплатилось жизнью более 30 человек. Все они добровольно приехали в Маньчжурию, чтобы помочь жителям далекой провинции Китая в трагические для них дни народного бедствия. Они знали, что рискуют своей жизнью, но оставались на своем посту до тех пор, пока еще могли приносить пользу.
К завершению эпидемии, 22 марта 1911 года, в Мукдене, по предложению китайского правительства открылась Международная противочумная конференция. В ней участвовали представители 11 стран: Китая, России, США, Франции, Англии, Германии, Италии, Австро-Венгрии, Голландии, Мексики и Японии. Сюда прибыло много известных ученых - эпидемиологов и микробиологов. Русскую делегацию возглавлял Даниил Кириллович Заболотный, в ее состав вошла и Анна Андреевна Чурилина. На открытии форума присутствовал правитель Маньчжурии, вице-король и высокопоставленные китайские сановники. Одним из главных программным вопросов рассматриваемых в научных заседаниях был о происхождении чумы.
ТАЙНА «ЧЕРНОЙ СМЕРТИ».
Весной 1911 г. эпидемия чумы в Маньчжурии угасла. И в конце апреля - начале мая большая часть участников экспедиции выехала на Родину. Только Д. К. Заболотный с тремя своими помощниками - врачами А. А. Чурилиной, П. В. Крестовским и студентом Л. М. Исаевым продолжали поиски. Нужно было раскрыть главную тайну, упорно не дающуюся в руки борцов с «черной смертью». Где же в природе сохраняется возбудитель этой болезни между вспышками эпидемий? Десятки раз они отправлялись в поход на поиски разносчиков чумы - больных зверьков, но все было тщетно! Их не могли обнаружить.
Очередной раз часть экспедиции вышла на поиски. На календаре - 12 июля 1911 года. Вдруг Исаев, двигающийся верхом, заметил в степи с трудом перемещающегося суслика - тарбагана. Соскочив с лошади, он быстро настиг зверька и, завернув его в дождевой плащ, доставил в лабораторию для исследования. Через полчаса больной суслик пал. А под микроскопом, в его крови, в бугорках (бубонах) печени и селезенки обнаружили характерные биполярные утолщения. Они вызывали, при искусственном заражении здоровых животных - морских свинок, тарбаганов, мышей, типичную картину бубонной чумы.
Впоследствии Л. М. Исаев, ставший одним из крупнейших микробиологов страны, писал: «И вот однажды я заметил тарбагана, потерявшего координацию движений, в полном смысле слова очумевшего, который не только не убегал от меня, но приближался ко мне. Я доставил его Даниилу Кирилловичу на станцию Борзя и на квартире врача, где он остановился, при помощи обыкновенных ламп Даниил Кириллович выделил культуру чумной палочки...» И вновь «черная смерть» была рядом с ними! Какому большому риску подвергали себя ученые!
Об этом открытии Заболотный стремится в телеграмме немедленно уведомить широкий круг врачей:
«Прошу сообщить в редакцию журнала «Русский врач», что нашей экспедиции удалось поймать и наблюдать в течение нескольких часов больного тарбагана, вскрыть и исследовать его, причем бактериологически констатирована типичная септико-геморрагическая форма чумы с шейными бубонами. Из трупа получена чистая разводка с характерными признаками чумной палочки.
Заболотный».
Сомнений теперь не оставалось! Заболевания людей чумой связаны с заболеваниями тарбаганов. После этого были найдены другие больные животные и также установлена природа их болезни.
«ПРОЩАЙТЕ. МОЙ ТРУП ВСКРОЙТЕ».
26 ноября 1912 года возникла вспышка чумы в Закаспийском крае (аул Чуйрук в окрестностях города Мерва). И опять в очаг болезни для расследования возникновения эпидемии из Петербурга в далекую окраину России выехали Д.К. Заболотный, А.А. Чурилина и Л.М. Исаев. И вновь «черная смерть» оказалась рядом. Анна Андреевна Чурилина во время работы в Маньчжурии и Забайкалье детально изучила чуму тарбаганов. Она описала патологоанатомическую картину этой инфекции, биологические особенности чумной палочки, выделенной из грызунов, установила, что активная и пассивная иммунизация способствуют повышению количества белых кровяных шариков в крови тарбаганов. Проведенные ею эксперименты показали, что при введении животным противочумной вакцины в крови появляются специфические антитела, а организм становится более энергичным в борьбе с инфекцией. В 1913 году она сдала экзамен на степень доктора медицины. В 1913 году И.А. Деминским из органов павшего в лаборатории суслика была выделена чистая культура возбудителя чумы. Так был сделан второй после Д.К. Заболотного и А.А. Чурилиной крупный шаг в доказательстве роли диких грызунов как резервуара чумной инфекции в природе. За это открытие Деминский заплатил собственной жизнью. Он нашел первых чумных сусликов, сделал их вскрытие, выделил бациллы чумы. 6 октября после обеда Деминский почувствовал недомогание. Ночью, подозревая заражение чумой, он просмотрел в микроскопе мазок из мокроты. Диагноз поставленный врачом самому себе бывал страшен. На четвертый день болезни он скончался от легочной чумы, а 14 октября умерла ухаживавшая за ним во время болезни Е.М. Красильникова. На столе у Деминского осталось незаконченное письмо повествующее о результатах проведенной работы и не отосланная телеграмма следующего содержания:
«Джаныбек, доктору Клодницкому. Я заразился от сусликов легочной чумой. Приезжайте, возьмите добытые культуры. Записи все в порядке. Остальное все расскажет лаборатория. Труп мой вскройте как случай экспериментального заражения человека от сусликов. Прощайте.
Деминский».
В это же время, в окрестностях хутора Романенко А.И. Бердников обнаружил заболевание чумой сусликов и тушканчиков, а Г.И. Кольцов - зараженных чумой мышей.
Так был дан доказательный ответ на заданный вопрос.
СПАСЛИСЬ ОТ ДОМОКЛОВА МЕЧА.
Для борьбы с чумой в Саратовской губернии, которая соседствовала с неблагополучными по чуме степными районами, создается Царицынская бактериологическая лаборатория. Для ее организации и руководства, губернской земской управой была приглашена А. А. Чурилина. Она прибыла в Царицын 17 апреля 1913 года и с огромной энергией принялась за обустройство лаборатории. В мае 1918 г. ею вновь были обнаружены чумные суслики в Царицынском уезде. На основании своих исследований она показала, что чума сусликов угрожает людям. Это позволило сформулировать основную задачу санитарной организации Саратовской губернии по борьбе с чумой - поставить барьер между разносчиками чумы и населением. Царицынская бактериологическая лаборатория уже вскоре после своего открытия стала межобластной, обслуживавшей нужды не только губернии, но и соседних с ней территорий Астраханской и Донской области. Чурилина не только проводила бактериологические исследования грызунов и определяла зоны распространения чумной эпизоотии среди них, но и выезжала на подозрительные вспышки и случаи заболеваний с целью выяснения причин их возникновения и организации противоэпидемических мероприятий. Лаборатория стала базой подготовки врачей Саратовской и других губерний по бактериологии, прежде всего микробиологии чумы и холеры. В 1913— 1914 годах под руководством землячки в этой лаборатории специализировались и работали санитарные врачи Саратовского земства Г.В. Бражников, И.А. Добрейцер, Л.В. Громашевский, Н.П. Ермолаев, В.А. Никольский, заведующий Лебедянской земской лабораторией С.Г. Матвеев и другие. Интересно заметить, что некоторые из этих врачей впоследствии стали выдающимися советскими учеными и организаторами здравоохранения. Так, Л.В. Громашевский состоялся как один из основоположников эпидемиологии в нашей стране, И.А. Добрейцер возглавлял санитарно-эпидемиологический отдел Наркомздрава РСФСР.
В марте 1914 года Чурилина принимала участие в работе съезда по борьбе с чумой и сусликами в Самаре. На заседании научной секции съезда, председателем которой был Д.К. Заболотный, она выступила с докладом «Эпидемиологические исследования Царицынского района». Выступая в прениях по ее сообщению, профессор Саратовского университета П.К. Галлер отметил, что после вспышки чумы в Песчанке в 1907 г. угроза этой инфекции как домоклов меч висела над Царицыным и селами уезда. Он подчеркнул, что созданная Царицынская бактериологическая лаборатория «несомненно сослужила уже земству большую службу».
В годы первой мировой войны, Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны объем работ упомянутой лаборатории сократился. В 1918 году, перед оккупацией Царицына белогвардейцами Чурилина, - в то время уже мать троих маленьких детей, - эвакуировалась из города и переехала к себе на родину. В 1919 - 1920 годах она заведовала бактериологической лабораторией Лебедянской городской больницы, а затем работала городским санитарным врачом и некоторое время руководила санитарно-эпидемиологическим подотделом Лебедянского уездного отдела здравоохранения. В 1923 году она преподавала гигиену в опытно-показательной школе Лебедяни.
« Я - ВОИН РАБОЧЕЙ И КРЕСТЬЯНСКОЙ АРМИИ».
В августе 1924 г. Д. К. Заболотный попросил начальника Военно-медицинской академии назначить А. А. Чурилину старшим ассистентом кафедры микробиологии и эпидемиологии с учением о дезинфекции. Была создана специальная конкурсная комиссия во главе с профессором-инфекционистом Н. Я. Чистовичем. Несмотря на поступившие в конкурсную комиссию необходимые документы и отзывы, дело затянулось. Уж очень необычным казалось в первые годы Советской власти избрание практического врача, к тому же женщины, в состав преподавателей академии. Так, на заседании 21 октября 1924 года комиссия пришла к заключению, что «кандидатка обладает некоторым научным цензом, но не обладает педагогическим стажем, необходимым для занятия места старшего ассистента». 11 ноября того же года ученый секретарь академии назначил новую конкурсную комиссию во главе с профессором-гигиенистом Г.В. Хлопиным и в состав ее включил Д.К. Заболотного. Наконец, 22 ноября конференция академии, «заслушав одобрительный отзыв комиссии о квалификации врача А.А. Чурилиной, постановила баллотировать ее на следующем заседании». 20 декабря она была избрана старшим ассистентом академии при кафедре микробиологии и эпидемиологии с учением о дезинфекции (37 голосами за при 1 против). 4 февраля 1925 года приказом по Военно-санитарному управлению Красной Армии она утверждена в этой должности и зачислена на военную службу.
Большой интерес представляет торжественное обещание, принятое Чурилиной, при поступлении в Военно-медицинскую академию, в котором врач-патриот писала: «Я, дочь трудового народа, гражданка СССР, принимаю на себя звание воина рабочей и крестьянской армии. Перед лицом трудящихся классов СССР и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью... Я обязуюсь по первому зову рабочего и крестьянского правительства выступить на защиту СССР от всяких опасностей и покушений со стороны всех врагов и в борьбе за СССР, за дело социализма и братства народов не щадить ни своих сил, ни своей жизни».
И необходимо отметить, что этим принципам А. А. Чурилина следовала на протяжении всей своей жизни. Около трех лет, с 1925 по 1927 годы она посвятила подготовке военных врачей в области эпидемиологии и микробиологии. В течение нескольких месяцев 1926 года она временно исполняла обязанности заведующей кафедрой микробиологии и эпидемиологии, готовилась к защите докторской диссертации. К сожалению, Чурилина не смогла принять дальнейшее участие в этой работе. Мать троих маленьких детей, рано оставшаяся без мужа (ее супруг - врач B.А. Никольский - умер от сыпного тифа в 1918 году), она вынуждена была покинуть Ленинград с его влажным климатом. 29 августа 1927 года Чурилина, по собственному желанию была освобождена от службы в академии.
О последующих годах ее жизни и деятельности известно немного. Переехав в г. Лебедянь, А.А. Чурилина заведовала городской санитарно-бактериологической лабораторией, позже работала также государственным санитарным инспектором района. Всю свою энергию и знания она отдавала строительству санитарно-противоэпидемической службы района, организации борьбы с заразными болезнями, подготовке врачей и средних медицинских работников в области эпидемиологии и микробиологии. Доктора А. А. Чурилину хорошо знали рабочие совхозов и колхозники района, перед которыми она часто выступала с лекциями на санитарно-гигиенические темы.
МАТЕРИНСКИЙ ДОЛГ.
 Анна Андреевна воспитала трех сыновей, получивших высшее образование и влившихся в ряды советской народной интеллигенции. Все они - участники Великой Отечественной войны. В их семейном архиве сохранилось письмо командира Красной Армии к А.А. Чурилиной, в котором можно прочесть: «Дорогая Анна Андреевна!.. Вы, работая в тылу по укреплению оборонной мощи нашей Родины, безусловно, интересуетесь судьбой своего сына Бориса. Прежде всего, я хочу сказать, что Вы сумели воспитать пламенного патриота нашей Социалистической Родины. Ваш сын не покривил душой, не покрыл Вашу седую голову ни позором труса, ни клеймом изменника... За то, что Вы вырастили и воспитали для Родины и для себя такого сына Вам большое и офицерское, и красноармейское спасибо».
Борис Вениаминович Никольский был солистом Минского театра оперы и балета, заслуженным артистом Белорусской ССР. Как-то он писал о матери: «Ее жизнь и трудовая деятельность - это подвиг, заключающийся не только в том, что, избрав нелегкий путь врача-эпидемиолога, она всегда стремилась быть на самых опасных и ответственных участках врачебной работы, но и в том, что, рано оставшись вдовой, она осталась верной семейным узам, вырастила нас - трех сыновей, являя этим пример гражданского долга, чести, достоинства, трудолюбия, высоких моральных качеств».
Николай Вениаминович Никольский был преподавателем математики в Лебедянской второй городской средней школе. Он вспоминал: «Большая любовь к людям, увлеченность своим делом снискали маме глубокое уважение со стороны всех, с кем ей приходилось работать и жить».
Георгий Вениаминович Никольский, инженер- физик жил и работал в городе Жуковском.
Анна Андреевна Чурилина умерла 18 июля 1944 года и похоронена на Ваганьковском кладбище в Москве. Детей на похоронах не было. Все они воевали на фронтах Великой Отечественной…
***
В борьбе с чумой принимали участие многие женщины-врачи. Но только Анна Андреевна Чурилина сумела впервые сочетать героическую и напряженную противоэпидемическую работу с научными исследованиями. Это дает нам право считать ее первой в мире женщиной-чумологом.
Лебедянцы чтят память Анны Андреевны. Одна из улиц города носит ее имя. А теперь еще у городской общественности появилась надежда, что к юбилею Чурилиной на доме №2 по улице Свердлова (бывшей Гороховской), где она прожила последние годы своей жизни, появится, наконец, памятная доска. Она, как никто, заслужила народное признание.
Вячеслав ЯСЕНКОВ, Владимир АКИМОВ // Добрый вечер. 12 сентября 2007.
|
